«Общак» в правительственной курилке

В Южно-Сахалинском городском суде продолжается процесс по «делу Хорошавина». Адвокаты и подсудимые с большим нетерпением ожидают допроса важного фигуранта этого уголовного дела – Вячеслава Горбачева, бывшего руководителя секретариата губернатора, через которого, по версии следствия и многих свидетелей, шли денежные потоки, предназначенные для главы региона.

Горбачев сейчас проживает в Москве, предполагается, что он будет допрошен посредством видеоконференцсвязи (ВКС).  Поэтому начало судебного заседания –  в 17 часов по местному времени.

Но прежде один из подсудимых, Сергей Карепкин, зачитал заявление с просьбой допустить в качестве защитника его жену, Татьяну Карепкину. У нее два высших образования, материалы дела ей знакомы. Это уже не первая попытка. Адвокаты поддержали просьбу Карепкина, прокурор традиционно и категорически выступил против (у Карепкиной нет опыта в уголовных делах). Эмоционально высказался Александр Хорошавин, мол, с прокурором все ясно, туда специально подбирают «суровых» людей…

– Но вы, ваша честь, женщина, – обратился экс-губернатор к судье. – Вы должны понять, как в такой момент подсудимому важна поддержка жены. С человеческой точки зрения было бы правильно допустить ее к защите.

Адвокаты просят перерыв для обсуждения позиции. После перерыва слово держал Сергей Карепкин.  Происходящее в зале суда он назвал беспределом.  Все дело строится на предположениях, а теперь он еще лишается и права на защиту!

Ходатайство Карепкина судом вновь отклонено.

Далее изучены обстоятельства, по которым важный фигурант, Горбачев, не может лично присутствовать в зале суда. Адвокатов интересует его процессуальный статус.

– Понятно, что с Горбачевым заключено досудебное соглашение, но кто он сейчас – подозреваемый, обвиняемый, свидетель? – вопрошает Ольга Артюхова.

Недопустимым доказательством она и ее коллеги считают копии справки об инвалидности 2-й группы и прочих медицинских документов: качество плохое, невозможно прочесть фамилии врачей. Нет четкого противопоказания к авиаперелету. В стационаре московской больницы фигурант находился 25 и 26 марта, выписан с улучшением здоровья и рекомендациями соблюдать диету.

– Мы горим желанием его увидеть, – говорит Хорошавин. – Не может лететь самолетом, пусть едет поездом!

Прокурор утверждает, что медицинские документы всего лишь позволяют решить организационные вопросы. Конечно, допрос Горбачева в зале суда шел бы быстрее, но не доверять медицинским документам нет оснований. Сторона обвинения настаивает на допросе в режиме ВКС.

Адвокаты атакуют: озвучено предложение всем составом суда провести выездной процесс в Москве, по месту жительства Горбачева, коль он сам не может приехать на Сахалин.

Один из защитников зачитал ходатайство аж на пяти листах, речь о том, что нужно пересмотреть время заседаний (из-за разницы во времени с Москвой они назначены с 17 до 21 часа), подсудимые остаются без ужина (в СИЗО четкий режим), лишаются прогулок, возможности принять душ.  

– Пусть Горбачев выходит на связь в 6 часов утра по московскому времени, будем работать. Мы встаем в 6 часов, пусть и он просыпается пораньше, – экс-губернатор явно неравнодушен к своему бывшему соратнику, который в райсуде столицы уже готов к сеансу ВКС, но до допроса в этот день дело так и не дошло.

Заседание продолжилось на следующий день, в назначенные 17 часов. Уточнен статус Горбачева – подозреваемый по уголовному делу о взятках. Включена видеоконференцсвязь, на телеэкране зал Щербинского районного суда Москвы, Вячеслав Горбачев с адвокатом.  Неработающий пенсионер. Согласен давать показания по данному делу. Однако, в бой вступают адвокаты. Очень долго идет перечисление нарушений, допущенных (по мнению защиты) в ходе следствия, недопустимости доказательств – например, прослушка разговоров в кабинете губернатора велась без разрешения суда, а ведь там и правительственная связь. Допрос Сергея Карепкина проводился в ночное время, соглашение с адвокатами не заключалось, то есть он практически был без защиты.  Нарушаются права подсудимых (это вновь о режиме СИЗО), их человеческое достоинство унижается. Противоречивы и предвзяты действия судьи, о равноправии сторон нет и речи, все ходатайства защиты отклоняются, в процессе скорее «солирует» прокурор, а не судья, которая не задала ни одного вопроса свидетелям.

– Может, для себя она уже все решила? – это риторический вопрос адвоката, за которым последовало ходатайство об отводе судьи.

– «Удачный» выбран момент, – парировал представитель генеральной прокуратуры Денис Штундер. – Обеспечена связь с Москвой, в зал суда доставлен Горбачев. Почему адвокаты не хотят начать допрос? Откуда у адвоката такое отношение к суду? Нет ни одного довода, который говорил бы о заинтересованности судьи. Все направлено на затягивание процесса.

Ходатайство адвоката Юрия Сюзюмова поддержали подсудимые.  Андрей Икрамов вспомнил, что ему свидание с матерью дали только через 1,5 года следствия, и с ужином вот из-за этих вечерних заседаний прямо беда…

На период дебатов видеосвязь со столичным райсудом временно отключили. Перерыв, суд удалился в совещательную комнату. 20 минут ожидания. Ходатайство об отводе судьи отклонено.

После перерыва адвокат экс-губернатора Ольга Артюхова вновь попыталась обратить внимание суда на «несерьезность» копий медицинских документов, представленных Горбачевым. Никто из осматривавших его специалистов не взял на себя ответственность по запретам на авиаперелет. Фигурант важен для разбирательства по делу, по версии следствия, он активный член организованной преступной группировки, практически все денежные средства шли через него. Защита полагает, что процесс носит обвинительный уклон. Заявлен отвод судье. Ходатайство поддержано подсудимыми.

– В ходе процесса шла живая работа, приходили свидетели, я не понимаю, почему для Горбачева сделано исключение, – сказал Сергей Карепкин. – Здесь все заинтересованы в допросе свидетелей. И обвинение – тоже.

Обвинение не согласно: суд принял единственно верное решение о допросе Горбачева посредством ВКС, он на связи, готов давать показания.

Все ходатайства адвокатов отклонены.  Где-то в 19 часов 30 минут наконец приступили к допросу. Судья, учитывая инвалидность Горбачева, предложила ему отвечать на вопросы сидя.

Фигурант рассказал, что знаком с Хорошавиным с 2000 года, когда тот еще был мэром Охинского района. Отношения чисто производственные. Неприязни нет, оснований для оговора кого-то из подсудимых тоже нет. По уголовному делу Горбачев пояснил следующее.

– Ряд действий, которые проводил губернатор, были неприемлемы для меня, – сказал он. – В августе 2014 года я впервые написал заявление на увольнение, в чем мне было отказано. Второе заявление последовало в феврале 2015 года. Да, мне не все нравилось в действиях Хорошавина. Первые годы своего губернаторства, с августа 2007 года по сентябрь 2011-го он занимался только укреплением экономики области.  Но после того, как в сентябре 2011 года он был избран на второй срок, у него стали появляться черты характера…Он считал, что ему все дозволено. Делались дорогостоящие, сомнительные приобретения. В частности, «Олимпия парк», что на трассе Южно-Сахалинск – Корсаков.  Осмотрев этот купол, губернатор собрал всех чиновников в своем кабинете. Все, в том числе и вице-губернаторы, высказались против покупки, объект «изношен», жить ему осталось год-два. Но Хорошавин в жесткой форме заявил – все просчитать и купить! Здесь прослеживалась какая-то его личная заинтересованность.

Все это негативно сказывалось на взаимоотношениях и с руководителями крупных предприятий, и с сотрудниками администрации области. В 2011 году бюджет области стал наполняться за счет шельфовых поступлений, ряд крупных предприятий, которые работали в рамках соглашения о разделе продукции, имели хорошие подряды. Они закупили большое количество импортной техники, у них сложились большие профессиональные коллективы. В ситуации, когда подрядов нет, выхода было два. Либо продавать технику и увольнять людей, либо идти в администрацию, к губернатору и просить, чтобы им дали социальные или производственные объекты.

– Ко мне обращались руководители, со многими я знаком, вместе работали в партийных органах. Просили, чтобы я ходатайствовал перед губернатором. Несколько раз я обращался к Хорошавину, но получал отказ. Мол, не лезь, куда не просят, – свидетельствовал фигурант.

В июле 2011 года, вспоминает Горбачев, впервые возник разговор с губернатором о сборе денег с предпринимателей. Улетая в отпуск в санаторий в Сочи, Хорошавин поручил главе секретариата встретиться с руководителем строительной организации «Сфера» Андреем Залпиным, передать ему требование главы региона о денежных «взносах».  Залпин и до этого оказывал благотворительную помощь, внося средства в фонд «21 век». Но губернатор их использовал, утверждает Горбачев, на поддержание своего имиджа.  Например, покупал тренажеры по просьбе инвалидов.  На сей раз Хорошавин просил передать Залпину, чтобы тот прекратил делать взносы в фонд, а платил наличными. Как бы это нужно для поддержания имиджа области.

– После возвращения из отпуска Хорошавин еще раз в категоричной форме напомнил мне о Залпине, чтобы я передал ему требование о передаче денег наличными, – продолжал свою речь Горбачев. – Как сказал мне губернатор, этим будет гарантирована со стороны финансовых органов обладминистрации своевременная оплата «Сфере» за работы и услуги. Ну, а в дальнейшем фирма будет получать подряды. Залпин с 2010 года строил ледовый дворец «Кристалл», это был очень крупный объект. Губернатор сказал, что с оплаты строительно-монтажных работ Залпин должен передавать через меня 6 процентов. Залпин, в силу своего взрывного характера, сначала категорически отказался – не собирается он делать никаких «откатов» губернатору!  Но потом, когда было сказано «ты планируешь в дальнейшем получать какие-то контракты», согласился. При условии, что это будет не 6 процентов, а сумма, которую он определит сам. Я передал этот довольно жесткий ответ губернатору, тот согласился. Но мне поручил контроль за поступлением средств. И Залпин до марта 2014 года выполнял эти обязательства.

Схема сбора дани была отработана. По указанию губернатора Горбачев дал команду минстрою, чтобы ему предоставляли справку о сумме, которая перечисляется «Сфере» за выполненные работы. Созванивались с Залпиным, он заходил в кабинет Горбачева, забирал справку. Потом звонил из офиса: к передаче денег готовы.

– Я брал служебную машину, ехал к нему в офис. Залпин приглашал в свой кабинет бухгалтера, говорил, что приехал Горбачев, мне передавали деньги, упакованные чаще всего в черный пакет. Я их не пересчитывал.  По приезду на свое рабочее место, открывал пакет, смотрел, сколько в нем денег, укладывал их в сейф, который находился в курительной комнате администрации в старом здании, а затем – уже в новом.  Я их туда бросал, не пересчитывая. Сумма была написана на бумажке. Вечером, в конце рабочего дня, я должен был заходить к губернатору с отчетом о ежедневных делах. Попутно докладывал, какая сумма поступила от Залпина. Хорошавин, зная мою партийную принадлежность и честность, никогда суммы эти не перепроверял, но запоминал или делал пометки в календаре.  С октября 2011 года по март 2014-го поступаемые средства варьировались, сначала у Залпина были большие объемы работ, с них он передавал от 1 до 7 млн рублей. В целом за этот период мною от него получено 60-61 млн рублей. Деньги из сейфа расходовались по прямому указанию губернатора.

Допрашиваемый по делу фигурант еще раз напомнил, что при хорошей наполняемости областного бюджета, разрабатывались целевые программы строительства школ, детских садов, других социальных объектов.  Все они (по заданию Хорошавина) были под контролем его советника Андрея Икрамова. Поэтому от губернатора напрямую зависело, кто из строителей получит подряд.

После выборов губернатора в сентябре 2011 года (кстати, не совсем понятно, о каких выборах Вячеслав Горбачев ведет речь, Хорошавин не избирался населением, дважды назначался президентом – прим. автора), по показаниям допрашиваемого, стала складываться порочная практика. При проведении конкурсов среди строителей на подряды власть могла влиять (и влияла) на итоги этих «игр». Конверты с «нужными» документами помечались каким-либо условным значком, комиссия вскрывала их и объявляла победителя. Им становилась та фирма, которая «договорилась» с губернатором о «добровольных взносах».  Ставки были разными, по 5-6 процентов. А вот Роман Альперович (строительная организация «Сахалин-Инжиниринг») отстегивал аж по 10 процентов.

– Я был подневольным человеком, – сказал Горбачев. – Все инициативы всегда исходили только от губернатора. Иногда он отчитывал меня, раздражаясь по поводу Залпина, который все-таки высказывал недовольство «взносами».  

Что любопытно, Горбачев утверждает: в тот период уже было известно, что в кабинете губернатора установлена прослушка, на систему глушилок особой надежды не было, в связи с чем финансовые вопросы вслух не обсуждались, суммы писались на бумажке. Раз в месяц или чаще Хорошавин интересовался, сколько денег в сейфе. Например, перед поездкой в Москву ему были нужны 15 млн рублей. Горбачев приходил в субботу, пересчитывал деньги, в понедельник запиской сообщал губернатору о наличии средств. В сейфе хранились не только «взносы» Залпина, но и других предпринимателей.

Добавлю, что допрос Вячеслава Горбачева будет продолжен. Он обладатель большого объема информации по данному делу.

Лариса Пустовалова

Фото: АСТВ.РУ

© Сахалинский нефтянник